Невский: часы Буре, бассейн в церкви и Пушкин угощает

Невский: часы Буре, бассейн в церкви и Пушкин

Сегодня я расскажу вам про то, какие часы носили Чехов и Шаляпин,о русских немцах и о том, где в Петербурге располагался их официальный центр, о церкви, построенной Александром Брюлловым, где в советское время был устроен бассейн, о том, сколько платил издатель Смирдин поэту Пушкину, и как он тратил эти деньги в кафе «Доминик», первом заведении такого формата.

Невский, 23
Еще когда этот дом был трехэтажным, здесь, помимо Генерального общества страхования и Торгового дома Артюр, размещался магазин Павла Буре.
2 декабря 1896 года Чехов пишет из усадьбы Мелихово Елене Шавровой, которую он называет многоуважаемой коллегой. «Вы пишете, что хотите славы гораздо больше, чем любви; а я наоборот: хочу любви гораздо больше, чем славы. Впрочем, это дело вкуса. Кто любит попа, а кто попову наймичку». Уже в этих строках проступает характер Шавровой, которая жаждет славы больше чем любви. Но нас интересует дальнейшая часть письма.
«Я пошел со своими часами к Буре, хотел отдать в починку. Буре заглянул в часы и, повертев их в руках, улыбнувшись, сказал сладковатым голосом: — Вы, месье, забыли их завести...
Я завел — и часы опять пошли. Так иногда причину своих бедствий ищешь в мелочах, забыв о главном».
Антон Павлович Чехов – настоящая творческая личность. Забыл завести часы, и решил, что они не работают. Следует отметить, что речь идет не о часах марки «Омега» или «Мозер», хотя они присутствовали на российском рынке. Речь идет о Буре. Почему? Потому что это была самая популярная марка часов до революции. Фирма делала ставку не только на аристократов, но и на публику попроще. Самую дешевую модель можно было купить за 2 рубля, в то время как обед в приличном ресторане мог стоить 10.
Если прошерстить в интернете профильные форумы, то можно найти массу объявлений о продаже наградных часов марки Буре с дарственной надписью. Часы в то время были лучшим подарком. Во-первых, вещь необходимая. Ни радио, ни телевидения, ни мобильных телефонов, а время-то как-то надо узнавать. Во-вторых, вещь статусная. Особенно, если ее вручили от имени царя.
Поставщик двора Его Императорского Величества, что могло быть круче для торговой марки. А двор Его Императорского Величества постоянно награждал особо отличившихся подданных. Самым расхожим подарком были часы. Вот и скупались они у Павла Буре ящиками.
Князьям и баронам – с брильянтами и в золотом корпусе. Солдатам и нижним чинам – простые металлические. Известен эпизод с Федором Шаляпиным. Певец не отказывался от участия в концертах для императорской семьи. После одного из них ему были поднесены часы, золотые, естественно Буре. Однако Шаляпин подарок отверг, поскольку у него такие уже были, подаренные за участие в подобном же концерте. Звезда согласилась принять подношение только после того, как часы были украшены рубинами и бриллиантами, их стоимость при этом увеличилась в три раза. Теперь можно было смело исполнять со сцены «Дубинушку», рассматривая это как протест против царящего гнилого режима.
Когда гнилой режим приказал долго жить и Шаляпин, и владельцы марки «Павел Буре» эмигрировали в Европу. Вообще изначально сам Павел Буре никаких часов не производил, он их перепродавал здесь на Невском. Но затем в Швейцарии был куплен заводик, который и спас марку от забвения после того как большевики пришли к власти. Прошло время, и в девяностых прошлого века фирма вернулась в Россию.

Невский 22
Я уже задавал этот вопрос: какая нация нам роднее всего? Вряд ли вы ответите немцы. Подобное заявление звучит несколько абсурдно. Однако сто лет назад оно бы не вызвало удивления. Немцы были нашими партнерами и родственниками, а некоторые были нами. Но две войны с Германией напрочь стерли из массового сознания этот факт. Немецкие колонисты охотно селились в российской столице в районах нынешней Гражданки или Веселого поселка, на Васильевском острове, и в центре, преимущественно на Казанской улице, о которой мы поговорим чуть позже. Комплекс зданий на Невском 22-24, это Немецкий центр в центре петербургском.
Есть такие вычисления: какова «доля» русской крови у Николая II. Разные цифры приводятся, но доля эта была несказанно мала – что-то в районе 1% плюс-минус десятые-сотые. Объяснить сей феномен довольно просто, достаточно взглянуть на генеалогическое древо Романовых. В этой связи довольно показателен тандем Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского (Петра III) и Софьи Фредерики Августы Ангальт-Цербстской (Екатерины II). Можно с ехидством заметить про двух «русских» на русском троне, но, следует признаться, что все короли и королевы Европы были связаны между собой так же, как европейские столицы на карте полетов какой-нибудь авиакомпании. Другое дело, что Германия была брачным агентством именно для наших царей и их ближайших родственников. Они предпочитали жениться преимущественно на тевтонских принцессах с тройными именами. Недаром Александр III упрекал свою низкорослую датчанку, что та ему породу испортила, Николай II отцу чуть ли не в пупок дышал. До этого наши немецкие принцессы рожали крепышей, из которых потом вырастали высокие и статные наследники престола.
Если на правительством уровне между Россией и Германией существовали небеспорядочные половые связи, можно представить, что происходило уровнем ниже. Когда встал вопрос о том, что немецким лютеранам нужна своя церковь, она появилась, точно так же как появилась соседняя голландская. И как в случае с соседней голландской, рядом были выстроены жилые дома, доход от которых шел на содержание храма, школы и вообще на благотворительные цели.
Изначально два дома 22 и 24 были трехэтажными, поэтому весь комплекс смотрелся более органично. Но, как мы знаем, бабло побеждает чувство соразмерности, поэтому в 1910 году здания проросли еще двумя этажами.
Теперь об одном предприятии, которое располагалось в доме №22.
Если вы работаете помощником у бизнесмена, и он, умирая, завещает вам все свое дело с необычным условием: купить предприятие за ту сумму, какую вы сами назначите. Как вы поступите? Скорее всего назначите минимальную цену и получите бизнес почти на халяву. Но в XIX в. встречались люди с другим восприятием жизни. Александр Смирдин, когда умер его патрон книгоиздатель Василий Плавильщиков, оставив такое завещание, пригласил конкурентов для оценки имущества и купил его в итоге за максимальную стоимость. Кто в наше время будет вести такую честную игру. Кто будет платить писателям баснословные гонорары порой себе в убыток: Пушкину за «Гусара» Смирдин заплатил 1000 руб, это примерно 30 чиновничьих зарплат.
Александр Филлипович Смирдин нашел способ издавать книги более дешевые, сделав их таким образом более доступными. Его магазин в доме №22 был писательским клубом. Уже знакомый нам Булгарин называл его Чертогами. Народу хватало, Гоголь писал, что в этой лавке «толпа густилась и росла». Собственно, как отмечал Петр Вяземский: «В ней и не темно, не холодно, не сыро и не грязно». Можно себе представить, что творилось в других местах книжной торговли, где было и темно, и холодно, и сыро, и грязно.
Смирдин умер в нищете. Бизнес не терпит бессребреников. Но был в его биографии триумфальный момент: открытие магазина в доме №22. По этому поводу состоялся обед, запечатленный на известном рисунке. Здесь мы видим и Булгарина, и Пушкина, и бочкообразного Крылова. Это эскиз титульного листа для альманаха «Новоселье», который по этому поводу решил издать Смирдин. Автор рисунка – Александр Брюллов. Он же автор церкви, к которой мы направляемся.

Невский 22а
Вы прекрасно знаете, как выглядит Наталья Гончарова, супруга А. С. Пушкина. Не знаете вы это, благодаря известному вам всем портрету. Теперь вы знаете, если вдруг не знали до этого, кто автор этого портрета – Александр Павлович Брюллов. Вообще-то он написал огромное количество таких акварелей. Одну из них, изображающую Сергея Соболевского, мы уже видели у дома №6. Но известным стал портрет именно Гончаровой. Немудрено. Если бы Пушкин женился на какой другой девице, и ее бы изобразил Александр Брюллов, то прославился бы другой портрет.
Отца нашего героя звали Павлом Ивановичем Брюлло, что выдает его французское происхождение. Дабы русифицировать фамилию его сыновья Александр и Карл добавили к ней, естественно, с высочайшего позволения, букву в, после чего она стала звучать как Брюллов.
Мы уже встречались с братьями Брюлловыми у дома №3 и дома №6 по Невскому. Здесь мы имеем пример их творческого тандема. Александр построил церковь святых Петра и Павла, которых мы можем наблюдать у входа, а в центре алтаря поместили картину Карла «Распятие». Но эту церковь ждали удивительные метаморфозы. После революции ее, естественно, закрыли, а уже после Великой Отечественной она была перепланирована под бассейн Балтийского пароходства. Бедный Александр Брюллов не раз в гробу перевернулся, узнав, что в его культовой постройке будут расхаживать мужчины в плавках и женщины в купальниках.
Нельзя не сказать про здание, которое имеет адрес по Невскому проспекту, дом 22Б, но которого не видно отсюда. Это школа Петришуле, существовавшая при Петрикирхе. Учебное заведение, начавшее свою работу практически сразу после основания города, и ориентированное, прежде всего, на детей членов лютеранской общины. Но здесь учились не только немцы, например, будущие архитекторы Карло Росси и Николай Бенуа, мы с ними еще встретимся. Принимала школа и русских детей. Ее выпускниками были Модест Мусоргский и Даниил Хармс. Но когда началась первая мировая война, можете себе представить, как себя почувствовали здешние обитатели. Спустили приказ о том, что в немецком учебном заведении следовало преподавать только на русском языке. Некоторых учителей выслали либо из города, либо из страны. Поговаривали, что директора убили на улице только за то, что разговаривал на немецком языке со своей женой. В Советское время Петришуле стала средней школой Куйбышевского района. Историческое название вернулось только в 1991 году.
Отметим отдельно еще одного выпускника – архитектора Василия Кенеля. Встреча с ним ждет нас после того как мы поговорим о доме №24.

Невский 24
Зайти в кафе, выпить чашечку, соответственно кофе, съесть пирожное. Обыденное явление повседневной жизни. Если бы вы очутились в Петербурге в XVIII в., то упарились бы бегать в поисках места, где можно посидеть за чашкой чего-нибудь горячего. Не было в городе кафе. Поэтому когда в XIX в. к нам прибыл швейцарец Доминик Риц-а-Порто, то он увидел, что на общепитовском рынке пустует огромная ниша. Собственно, он ее и занял, открыв на Невском 24 заведение нового формата, назвав его в свою честь – «Доминик». Здесь угощали кофе с пирожными, давали почитать газеты и поиграть в бильярд. Поэтому сюда потянулась публика со средним достатком и выше.
Если мы взглянем на картину Маковского или эскиз Репина под названием «У Доминика», то увидим разношерстную публику исключительно мужского пола. «А где же девушки?» - спросят девушки. А нету. Не пристало девушкам по кафе шляться. Ну с кавалером еще куда ни шло. Но одной! Ни-ни. Безусловно, этот диктат общественного мнения не распространялся на всех. Мы еще встретимся на Невском с девушкой, которая, сидя в кафе, напутствовала террористов. Один из них таки укокошил Александра II.
Но пока анекдот из жизни Пушкина. Помните о том, что Смирдин платил Александру Сергеевичу баснословные гонорары? И вот поэт пригласил знакомых к Доминику. Угощение, естественно за его счет. Входит уже знакомый вам граф Завадовский, один из участников четвертной дуэли, о которой мы рассказывали у дома №13. Он видит пир горой и говорит Пушкину: «Однако, Александр Сергеевич, видно туго набит у вас бумажник!». «Да ведь я богаче вас, – отвечает Пушкин. – Вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки». Однако дохода с тридцати шести букв все равно не хватало. Солнце русской поэзии жило в долгах как в шелках. А мы смотрим на дом №25.