Невский: проститутки с Казанской, не говорите ухом, и гигантский наперсток

Невский: проститутки с Казанской, не говорите ухом, и гигантский наперсток

Сегодня мы завернем на Казанскую улицу, где учуем запах кислой капусты и увидим двери публичных домов. Мы выясним, насколько престижной была работа телефонистки, как сложно было устроиться на эту должность и какие требования выдвигались к претенденткам. Наконец, мы увидим символ США в самом центре Петербурга, рассмотрим швейные машинки на фасаде дома Зингера, узнаем, как американская компания планировала построить на Невском небоскреб. И, конечно же, пополним наши знания новыми фамилиями архитекторов – Кенель и Сюзор.

Невский 25

Классический классицизм классицировал классицировал и выклассицирововал. Здание на Невском, 25 построено по проекту Василия Петровича Стасова, мы уже встречали его творение – Невский, 18, откуда Пушкин отправился на дуэль, и где жил господин Булгарин, о котором мы поговорим. Этот дом – образчик Невского проспекта эпохи Пушкина-Гоголя. Все как мы любим: полуподвальный этаж, плюс три сверху, желтый цвет, сандрики, карниз с машикули, если вы не знаете, что это такое, то послушайте предыдущие сюжеты про дома №2 и №5. Одним словом, классический облик, хотя здание подверглось полной реконструкции, сейчас внутри можно обнаружить атриум со стеклянной крышей.
Сразу за Невским 25 начинается Казанская улица, названная в честь отгадайте какого собора. Когда-то здесь селились торговцы и ремесленники, переведенные из других городов России. Такие переведенские слободы еще называли Мещанскими, поэтому и улица называлась Большой Мещанской. Здесь, во-первых, обитали немцы, которые, как мы уже знаем, ходили на церковную службу в Питеркирхе на той стороне Невского и отдавали своих детей в учебное заведение Петришуле. Поскольку выходцы из Германии очень любят сосиски с капустой, то герой «Записок сумасшедшего» Поприщин восклицает: «Я терпеть не могу капусты, запах которой валит из всех мелочных лавок в Мещанской».
Автор данного произведения, Николай Васильевич Гоголь, жил одно время на Большой Мещанской. Ее описание можно встретить в повести «Невский проспект», где она названа улицей «табачных и мелочных лавок, немцев-ремесленников и чухонских нимф». С немцами мы уже все выяснили, они действительно были здешними обитателями, а вот что это за чухонские нимфы? За этим возвышенным эпитетом скрывается сама проза жизни – проститутки. Гоголь не занимался анализом этническим состава представительниц древнейшей профессии, поэтому и назвал всех нимф чухонскими, то есть финскими. А вот публицист второй половины XIX в. Владимир Михневич детально изучил этот вопрос и выяснил, что если говорить о путанах-иностранках, то как раз таки наибольший процент среди них представляют немки. Ну и где же селиться немкам, промышляющим проституцией, как не на Большой Мещанской, уже оккупированной их сородичами.
Сюда хаживал издатель «Северной Пчелы» Фаддей Булгарин, про которого говаривали, что здесь, среди женщин легкого поведения он нашел себе жену, и про которого Пушкин написал эпиграмму:
Решил Фиглярин вдохновенный:
Я во дворянстве мещанин.
Что ж он в семье своей почтенной?
Он? Он — в Мещанской дворянин.
Ну и наконец Фёдор Павлович Вронченко. Официальная должность – министр финансов. Неофициальная – министр Большой Мещанской. Князь Александр Меншиков, известный острослов, писал про тот день, когда Вронченко поднялся по карьерной лестнице с поста товарища министра на пост министра. Меншиков гулял по Большой Мещанской
"Все окна на нижних этажах домов освещены, и у всех ворот множество особ женского пола. Сколько я ни ломал головы, никак не мог отгадать причины иллюминации, тем более что тогда не было никакого случая, который мог бы подать повод к народному празднику. Подойдя к одной особе, я спросил ее:
«Скажи, милая, отчего сегодня иллюминация?»
Она отвечала:
«Мы радуемся повышению Фёдора Павловича!»
Таким образом путаны отметили повышение своего завсегдатая.

Невский 26

Если взглянуть на одну из дореволюционных фотографий, изображающих строящийся дом Зингера, еще в лесах, то рядом мы увидим дом №26, а над ним конусообразный выступ. Это купол телефонной башни, сделанной из метала. На этой фотографии 1882 года мы видим наших чиновников и сотрудников компании «Белл», которые стоят внутри телефонной станции. Сама станция располагалась на крыше. Внутри же здания сидели телефонистки.
Поработайте в call-центре, и вы узнаете, что такое профессия телефонистки, если, конечно, не сойдете с ума. На работу принимались только представительницы женского пола. Они проходили медосмотр, где проверялись зрение, слух и, конечно же, дикция. Брали только незамужних, дабы их не отвлекали посторонние мысли и заботы, что могло привести к ошибке в работе. Как будто у незамужних нет посторонних мыслей и забот. Браковали тех, кто был ниже 165 см. Девушкам требовалось переключать провода. Иногда приходилось тянуться на верхние ряды коммутаторов, поэтому была регламентирована даже длина туловища в сидящем положении с вытянутыми вверх руками: не менее 128 см. Работа не сахар, случались нервные припадки, но платили 30 руб. в месяц. Это для незамужней-то барышни! Столько в то время получал квалифицированный рабочий, и то не всегда.
У первых телефонных аппаратов не было привычных нам трубок. Была часть, прозванная в народе «ухом», напоминавшая своей формой воронку или фонарь, и была основная часть, где располагался так называемый рот, то место, куда говорить. Народ с непривычки их путал. Поэтому в переговорном пункте, который был устроен в доме на Невском 26, можно было видеть надписи: «Не слушайте ртом, и не говорите ухом!»
Первый телефонный анекдот родился тоже в Петербурге.
- Барышня! Будьте любезны, соедините меня с моей женой.
- Какой номер?
- Что ж я, по-вашему, шах, и жены у меня пронумерованы?!
Поговорим наконец о самом здании. Граждан каких только стран не было в Северной столице. Сначала здесь стоял дом, принадлежавший генеральному консулу Швейцарии. Потом участок купил норвежец, заказавший архитектору Василию Кенелю постройку нового здания. Что следует знать об этом архитекторе? Были когда-нибудь в цирке на Фонтанке? Он возведен по проекту Василия Кенеля, который, кстати, и вышеописанную телефонную башню построил.
Этот дом можно распилить на две части. Верхние три этажа – эклектика с преобладающими барочными мотивами: замысловатые детали, витиеватые украшения. Нижняя часть – функциональная архитектура. Дом был построен в 1875 году, задолго до дома Мертенса или соседнего дома Зингера. Окон таких размеров тогда еще не знали. Кенель планировал устроить на первом этаже собственную мастерскую, большие оконные проемы ему бы очень пригодились, особенно учитывая тот факт, что здание расположено на Солнечной стороне Невского. Но некое стилистическое несоответствие между верхней и нижней частью здания налицо. Это кризис стиля эклектика, на смену которого уже шел модерн. Как этот модерн выглядит, мы увидим на примере следующего здания компании «Зингер».

Невский 28

Квасным патриотам будет не очень приятен тот факт, что в самом центре Петербурга над нами парит символ Соединенных Штатов Америки. Под белоголовым орланом можно разглядеть оливковую ветвь. Если бы птица держала в лапах еще и стрелы, то это была бы полновесная государственная эмблема – большая печать США. «Зингер» - американский производитель швейных машинок. В конце XIX в. руководство решило наладить их производство в России. Ну и как водится, нужно было подыскать себе приличный офис. А еще лучше – построить, да так, чтобы он поразил всех своим необычным видом. Впендюрить в самом центре российской столицы небоскреб.
Для этих целей следовало нанять топового архитектора. Таковым был Павел Юльевич Сюзор.
Он с удовольствием взялся за проект. Ему показали здание «Зингер» в Нью-Йорке Эрнеста Флага, которое Сюзору понравилось. Павел Юльевич не знал, что в скором времени к нему будет пристроен небоскреб, самый высокий в мире до 1909 года. Оно было самым высоким зданием, которое потом уже в шестидесятых годах решили снести. Этот рекорд держался до печальной даты 11 сентября 2001 года.
У Сюзора был шок, когда он выяснил, что заказчик хочет возвести в центре Питера высотку. Здесь, слава богу, на стороне архитектора был регламент 1844 года - строить минимум на одну сажень ниже Зимнего двоца. Тогда заказчик высказал мещанские пожелания, чтобы дом был утыкан символами компании – вместо башни пусть красуется гигантский наперсток, а на фасад следует поместить швейные машинки. Бедный Сюзор. Ну наперсток он как-то видоизменил, теперь у нас стеклянный купол, который венчает стеклянный земной шар. Когда-то он был опоясан надписью «Зингер». Именно об этом строки Николая Заболодского.
И как бы яростью объятый,
Через туман, тоску, бензин,
Над башней рвался шар крылатый
И имя «Зингер» возносил.
А вот швейные машинки пришлось добавить в оформление. Если внимательно присмотреться к скульптурам, то можно увидеть, что три из них держат в левой руке веретено, а под правой рукой у них – мечта портнихи – машинка «Зингер».
«Нельзя стоять в реке и не замочиться. Добыча сама плывет, нельзя же ее пропускать мимо рук...» Это девиз Захария Жданова, посредника, через которого Сюзору приходилось общаться с владельцами компании. Жданова называли биржевым магом и волшебником», «королем биржевых спекулянтов». Настоящая его фамилия – Голяшкин, которая ему куда более подходит. Жданов-Голяшкин растрепал по всему городу, пустив в ход газеты, что компания «Зингер» возведет супер-здание по проекту супер-архитектора. Начала он эту PR-компанию, когда еще не было ясно, где здание будет построено. Таким образом он поднял цену российских зингеровских акций до небес. Потому он пустил утку о том, что будет построен небоскреб. Акции моментально упали в цене. И их скупил Жданов.
С местом постройки тоже была история. Владелица доходного дома на углу Невского и Екатерининского канала, как тогда назывался канал Грибоедова, ни в какую не хотела расставаться со своим прибыльным объектом недвижимости. Жданов подослал ей предсказателя судьбы, который и нагадал, что если она не продаст свой дом и не уедет жить во Францию, то ее ждет страшная участь. Удивительно, что предсказатель не обманул. Останься мадам в России, большевики лишили бы ее собственности. А так она тихо и спокойно дожила своей век на Лазурном берегу.
У этого дома я всегда спрашиваю экскурсантов: какой важный элемент здесь отсутствует? Некоторые догадываются – водосточные трубы. Они вмонтированы в стены. Это один из новаторских приемов, использованных Сюзором. Их было немало: железный каркас, крытый атриум, подвал с такой изоляцией, что ему не страшны ни вода, ни огонь. Поэтому здесь можно спокойно хранить и продавать книги. Чем, собственно, в этом доме и занимаются.