Архитектор вешается, языческое капище и смерть неверной жены

Архитектор вешается, языческое капище и смерть неверной жены

Сегодня мы поговорим об Александринском театре и готовности архитектора Росси повесится на стропилах этого здания. О том, как он имел наглость спорить с царем Николаем I. Мы перечислим главные постройки архитектора Барановского, автора Елисеевского магазина, включая буддийский дацан. Наконец я расскажу об убийстве жены известного издателя Суворина, и как эта смерть повлияла на его жизненную позицию.

Александринский театр

Сейчас, когда разрослись деревья, и в центре садика стоит памятник Екатерине II, здание Александринского театра не очень хорошо видно с Невского. Но в середине XIX века оно чудесно просматривалось и воспринималось как часть проспекта.
Раньше здесь стояло здание Малого театра, весьма несуразное, если не сказать убогое. Винченцо Бренна перестроил его из дворцового павильона. Мало того что здание стояло не пришей кобыле хвост, где-то сбоку, и выглядело как нагромождение архитектурных объемов. Так ведь еще любой богач, абонировавший ложу на весь сезон, украшал ее согласно своим пожеланиям. Можете себе представить, как выглядел зрительный зал, где все ложи были оформлены по-разному. Немудрено, что на этом месте было решено построить нечто более подходящее столице Российской империи.
Если в Петербурге вы видите арку между зданиями, то наверняка гид вам расскажет историю про то, как злопыхатели пытались очернить архитектора. Мол арка обрушится. И тогда архитектор, если такое случиться, предлагал повесить его прямо на этом месте. Это некая городская легенда, но у нее есть первоисточник.
Дело в том, что при постройке Александринского театра Карл Иванович Росси, кстати, ученик Винченцо Бренны, вздумал использовать металлические перекрытия. Пьер-Доминик Базен, возглавлявший комитет строений и гидравлических работ, усомнился в том, что такие балки выдержат нагрузку. Он вообще не питал любви к Росси. Тот отказался подписывать бумагу, согласно которой, если в здании случится пожар, то к ответственности привлекут архитектора. Учитывая то, что дома горели от искры, вылетевшей из печной трубы, от опрокинутой свечки и т.д., Росси можно понять. Он знал, что театр могут спалить невнимательные осветители. Поэтому железные стропила были своего рода противопожарной мерой. Министру императорского двора князю Петру Волконскому было написано письмо.

«Сиятельный князь, милостивый государь!
Я имел честь получить предписание Вашего Сиятельства, от 2 сентября, с объявлением, что Государь Император, рассмотрев мнение генерала Базена и другие бумаги... относительно устройства металлических крыш на новостроящемся театре... соизволил все работы по сему устройству остановить впредь до повеления.

При сем случае я принимаю смелость донести Вашему Сиятельству, что когда Его Императорское Величество соизволил утвердить мой проект на новый театр и избрал меня к построению оного, то я через сие облечён был полнотою и совершенною доверенностью, которую имел счастье оправдать на опыте произведёнными уже мною другими зданиями, не относящимися к числу обыкновенных, как то: устройством металлического архива в Главном штабе и коническим сводом большой арки, соединяющей дом Главного штаба с новым зданием со стороны Малой Миллионной. Ныне, к величайшему прискорбию, вижу, что я сей доверенности лишаюсь совершенно, а зависть и интриги торжествуют.
Вследствие сего и дабы не омрачать мою репутацию, я всепокорнейшее прошу... исходатайствовать дозволение окончить начатые работы по устройству металлической крыши, лично мне вместе с г. Кларком, по принятой нашей системе. Как и я, так и г. Кларк отвечаем честью и головой, что от упомянутой крыши не произойдёт ни малейшего несчастья и что всё устройство будет иметь надлежащую прочность...

В заключение донесу Вашему Сиятельству, что в случае, когда бы в упомянутом здании от устройства металлической крыши произошло какое-либо несчастие, то в пример для других пусть тотчас же меня повесят на одной из стропил...»

Письмо возымело действие. Правда все равно пришлось изготовить и протестировать модель. Но идея была воплощена в жизнь.
Ирония заключается в том, что именно Росси, уже будучи отстраненным от всех проектов, предсказал то, что в Большом тронном зале Эрмитажа, называемым еще Георгиевским, обрушатся перекрытия. И это в тот момент, когда Николай I вбухал огромные средства в восстановление Зимнего дворца после пожара. Он был в ярости от таких пророчеств и выгнал зодчего. Ночью 9 августа 1841 года потолок рухнул, а «Парадные двери были выбиты напором воздуха».
Что сделал внук Николая I Александр III, когда железнодорожный чиновник предсказал ему аварию в случае превышения скоростного режима, и эта авария случилась? Он вызвал этого чиновника по фамилии Витте в Петербург и сделал министром. А вот его дед не хотел учиться на собственных ошибках и терпеть не мог, когда ему кто-то перечит. В то время как ведущие архитекторы Огюст Монферран или Андрей Штакеншнейдер покорно исполняли царскую волю, Карл России позволял себе пререкания с монаршей особой. Можно представить эту картину. Двухметровый Николай I и Росси метр с кепкой, пытающийся что-то доказать царю.
На флангах Александринки Публичная библиотека, Аничков дворец и павильоны. Они серые. Значит, театр должен быть такого же цвета. Обивка кресел голубая, а не пурпурная. На счет обивки Николай I уступил. Правда ее потом все равно сделали красной. А вот на счет цвета – только желтый. Император полагал, что таким образом столица делается более солнечной.
Росси пришлось уступить. Но силы его уже были на исходе.


Невский 56. Елисеевский магазин

Елисеевы. Какие ассоциации? Конечно же вино, которое они доставляли в Россию на собственных кораблях. Очевидный признак популярности товара, когда его начинают подделывать: бутлегеры удачно палили елисеевские бутылки, фирма пыталась с этим бороться. Что еще? Жена Григория Григорьевича по слухам, повесившаяся на собственной косе, не выдержав измены мужа. Прям хоть фильм снимай. И, конечно же, магазины. Самые известные в Москве на Тверской, в Питере на Невском. У магазина Елисевых принято рассказывать о Елисеевых. Но я хочу рассказать про архитектора Гавриилу Барановского и о его главных постройках.
Если сравнить дом Зингера и магазин Елисеевых, построенных примерно в одно и тоже время, то мы увидим, что у Сюзора, автора дома Зингера, элементы декора на фасаде сообразны общему объему. У Барановского все очень большое. Искусствоведы называют это укрупненным масштабом. Возможно, именно этот эффект так раздражал многих критиков Елисеевского магазина, усмотревших дисгармонию с окружающей средой.
Барановский каждый раз находил какие-то хитроумные решения. Например, в Петербурге существовало незыблемое правило: высота домов не должны была превышать ширины улицы. Для того же Григория Елисеева зодчий возвел доходный дом на улице Ломоносова. Дом как бы утоплен. Два боковых ризалита оставлены по красной линии, основная часть построена с отступом, за счет чего удалось повысить этажность. Правда, когда возводился дом для Императорского географического общества, то для увеличения его высоты удалось заполучить специальное разрешение. Здесь тоже все очень большое, окна гораздо крупнее, чем в соседних зданиях.
И, конечно же, нельзя не сказать о самом удивительном творении зодчего – о дацане.

Возможность построить буддийский дацан досталась Барановскому «в наследство» от Русского географического общества, для которого он возвел дом в переулке Гривцова. Его обитатели остались довольны результатом. Барановский доказал, что в состоянии проектировать здания различной эстетической и функциональной направленности, ведь до этого его имя ассоциировалось исключительно с помпезными супермаркетами Елисеевых. Поскольку в комитет по строительству дацана входили известные ученые-востоковеды, являвшиеся членами Русского географического общества, выбор архитектора был очевиден.

Строительство Буддийского храма было принято в штыки «Союзом русского народа» и частью православного духовенства. Незадолго до этого в Коломне появилась Большая хоральная синагога, параллельно возводилась Санкт-Петербургская соборная мечеть, причем фактически в центре города: после сооружение постоянного Троицкого моста Петроградская сторона, где строился дом Аллаха, превратилась из окраины в фешенебельный район. Газеты правового толка подняли шумиху, дошедшую до Николая II. Добавилось и поражение в русско-японской войне. В этой связи у МВД возникли опасения, что через Буддийский храм Страна восходящего солнца будет промывать мозги подданным Российской империи. Все эти факторы негативно отразились на ходе строительства «языческого капища», как называли дацан его противники.
Службы в храме начались только в разгар Первой мировой войны. Здесь, «среди струистых смол и лепета звонков», где «взор рассеянный шелков ласкали пятна», как описал свои ощущения от буддийской мессы Иннокентий Анненский, было установлено изваяние Будды. Статую сделали из алебастра и позолотили. Бывает, что около полудня луч света озаряет лицо святого. Чтобы добиться такого эффекта, пришлось учесть особенности местного климата. В зимнее время питерское солнце висит слишком низко. Но этой высоты вполне хватает, чтобы солнечный луч упал на позолоченную статую божества. Мэтр Барановский вместе со своим помощником студентом Березовским учли даже такие нюансы.
В 1917-м «Белый царь», как называл Николая II Его Святейшество Далай-лама, сошел с политической арены, уступив место новой власти. Участь Буддийского храма не отличалась от участи других культовых построек. Хорошо хоть не взорвали. Здесь помещалась радиостанция, лаборатории Зоологического института, пока в девяностых прошлого века храм не был передан верующим. И теперь луч солнца снова падает на лицо Будды, и можно вращать молитвенные барабаны в такт невских волн.
А вот архитектор Барановский умер в 1920 году в Петрограде от голода. Как не стыкуется эта смерть с одним из его творений – Елисеевским магазином.

Невский 58

«Она лежала на диване и, увидев меня, сказала: “Голубчик, миленький, простите меня, я Вас обманула”. Я ничего не понял. Среди комнаты был круглый стол, за которым следователь разбирал бумаги, считал деньги, вынутые из ее кармана. Доктор давал ей какие-то капли. Я стал спрашивать ее, что случилось, и по выражению лица ее видел, что она удивлена, что я ничего не знаю. “Кто в тебя стрелял?” — “Комаров…” Она сейчас же ответила, а подумав, добавила: “В упор…”».
Это отрывок из дневника Алексея Суворина, который начал свою жизнь в крестьянской избе, а закончил в собственном доме в столице Российской империи. Он издавал одну из самых авторитетных газет конца XIX века «Новое время». Об этом я рассказывал у дома №40. Он открыл дорогу Чехову, сделал его известным на всю Россию. Но была в его жизни одна очень серьезная перемена, на которую, кто знает, могло оказать влияние событие, с которого мы начали свой рассказ.
Представьте себе, что в наше время кто-то открыто заявляет о поддержке Владимиру Путину и «Единой России». Можно догадаться, как на это отреагирует аудитория телеканала «Дождь» и протестанты с Болотной площади. Собственно, именно так реагировала на Суворина прогрессивная общественность. А ведь он начинал как умеренный либерал. Его книга «Всякие: очерки современной жизни» была сожжена по постановлению суда. Это ли не показатель оппозиционности. Но со временем оппозиционность сменилась консерватизмом, эта тенденция обозначилась к 1875 году. За два года до этого в отеле Belle Vue была застрелена его жена.
Гостиница Belle Vue («Красивый вид») располагалась в доме на Невском, 58 до тех пор, пока здесь в самом конце XIX в. не построили здание для Международного коммерческого банка. 19 сентября 1873 года офицер Тимофей Комаров застрелил в одном из номеров свою любовницу – жену Суворина, после чего покончил с жизнью.
Суворин, который сам не отличался супружеской верностью, получает двойной удар судьбы: выясняет, что у его супруги есть любовник, и, собственно, тут же ее теряет. Через два года он вместе с юристом Владимиром Лихачевым берет кредит и покупает газету «Новое время», которая стала разочарованием для всех либералов. А меж тем на личном фронте все складывалось несладко.
Суворин повторно женился на однокласснице своей дочери. Ему было сорок, ей семнадцать. Его старший сын Владимир покончил самоубийством, через два года от дифтерита умирает его брат-близнец Валерий. Дочка сбегает от мужа с любовником и умирает. У зятя инфаркт после представления откровенно антисемитской пьесы «Контрабандисты» в театре Суворина. Наконец, смерть еще одного очень близкого человека – Чехова, который был на 26 лет моложе своего издателя, и казалось бы, это писатель должен провожать издателя в последний путь. Но вышло наоборот.
За внешней стороной жизни Суворина, за издательской и театральной деятельностью, за реакционностью и юдофобством скрывалась личная драма. И начало ей было положено здесь на Невском, 58, где офицер Тимофей Комаров застрелил в упор Анну Суворину.